Мысли - Страница 88

816. Если бы Церковь поддалась заблуждению в древнюю пору своего бытия, она распалась бы. Другое дело, случись с нею это сегодня, когда ее поддерживают высокие правила нерушимо хранимой традиции, веры в ту стародавнюю Церковь; именно эта покорность и это соответствие первоначальным церковным установлениям, беря верх над всем, все приводят в порядок. Но та древняя Церковь не размышляла о Церкви будущей, не старалась представить ее себе, в отличие от нас, и размышляющих о Церкви прошлого, и стремящихся ее себе представить.

817. Церковь поучает людей, Господь ниспосылает им откровение, и всегда во имя истины. У Церкви лишь одно дело — внушить, что каждого из нас ждет или высшая благодать, или вечное проклятие. Ей дано обречь на проклятие, но не дано ниспослать откровение.

818. Господь не пожелал отпускать людям грехи, минуя Свою Церковь: проступок задевает и ее, так пусть она, по Его произволению, примет участие и в прощении; тем самым Он наделил Церковь властью подобно тому, как некогда короли наделяли властью парламенты. Но если она отпускает или не отпускает грехи без соизволения Господня, ее уже нельзя считать Церковью, опять-таки в этом она подобна парламенту: король может помиловать человека без утверждения парламента, а вот если парламент милует или отказывает в помиловании помимо или против воли короля, это уже не королевский парламент, а сообщество бунтовщиков.

819. Об исповеди и отпущении грехов тем, кто не проявляет раскаяния. — Господь взирает лишь на внутреннюю суть, а Церковь судит лишь по внешним проявлениям. Господь сразу отпускает грехи, если раскаяние полнит сердце грешника, а Церковь — если раскаяние полнит его дела. Господь воздвигнет Церковь столь непорочную, что внутренней, истинно духовной своей святостью она победит внутреннее нечестие премудрых гордецов и фарисеев, соберет под кровом своим людей, чьи нравы внешней своей непорочностью победят всю низменную безнравственность нечестивых. Если есть среди этих избранных лицемеры, чье притворство так искусно, что Церкви не распознать сей ядовитый обман, она их терпит в своем лоне затем, что, отвергнутые .Богом, который распознает любую ложь, они приняты введенными в обман людьми. Следовательно, их поведение, по виду безупречное, никак не позорит Церковь, но вы тем не менее хотите, чтобы она не судила ни по внутреннему...

К Богу следует идти дорогой, которую указывает Церковь. Кто не “за”, тот “против”

820. Против людей, которые искажают Священное Писание и похваляются, что нашли там места, якобы подтверждающие их заблуждения. — Из вечерней службы в Пасхальное воскресенье, молитва во здравие короля. Толкование слов: “Кто не со Мною, тот против Меня”. И в другом месте: “Кто не против вас, тот за вас”. Тому, кто утверждает: “Я ни „за", ни „против"”, следует ответить...

821. Summum jus, summe injuria.

Наилучший путь — это путь большинства, потому что оно очевидно и к тому же достаточно сильно, чтобы подчинить себе; меж тем этой точки зрения придерживаются наименее проницательные.

Люди отдали бы силу в руки справедливости, будь у них такая возможность, но сила никому не позволяет прибрать себя к рукам, ибо она — свойство весьма ощутимое, в отличие от справедливости, свойства духовного, с которым каждый обходится по своему усмотрению; вот почему справедливость отдали в руки силе и все, чему и силу обстоятельств нельзя не подчиниться, стали именовать справедливым.

Отсюда и выражение “право сильной руки”, ибо у кого сильная рука, у того и право, иначе насилие и справедливое правосудие всегда стояли бы по разные стороны барьера (конец двенадцатого письма из “Писем к провинциалу”). Отсюда и неправедность Фронды, которая свою якобы правосудную справедливость противопоставляет силе. А вот в Церкви все обстоит по-другому: там правит истинная справедливость, там нет никакого насилия.

822. Как любая светская держава стремится к миру в своих пределах ради того, чтобы уберечь от враждебных посягательств блага своих подданных, так Церковь стремится к миру, чтобы уберечь от посягательств свое главное благо, бесценное свое сокровище — истину. И подобно той державе, которая, без всякого сопротивления впуская врагов в свои пределы, отдавая на разграбление добро подданных, только бы сохранить покой, тем самым искажает само понятие мира, ибо мир справедлив и полезен лишь до тех пор, пока он — защита нажитых людьми благ, и становится несправедливым и пагубным, когда отстраняется от защиты оных благ, тогда как война, способная их уберечь, становится справедливой и необходимой, — так вот, когда враги веры нападают на истину, когда стараются вырвать ее из сердец, ею преисполненных, и внедрить в них заблуждение, должно ли Церкви, подобно упомянутой державе, стремиться к сохранению мира? Пойдет ли ей это на пользу или, напротив того, погубит? Окажется предательством? И разве не очевидно, что если нарушить мир там, где царит истина, — преступление, то не меньшее преступление — хранить мир там, где ее уничтожают? Итак, мир бывает справедливым или несправедливым в зависимости от времени. Уже было написано, что всему свое время: время миру н время войне; последнее слово тут принадлежит истине, решает она. Но не бывает времени истины и времени заблуждения, напротив того, уже было написано, что истина Господня вовек, и поэтому Иисус Христос, сказавший, что пришел дать мир, сказал также, что пришел принести меч. Но Он не сказал, что пришел принести истину и ложь. И значит, истина — и первое правило, и конечная цель всего сущего.